Массивный черный джип, тихо шурша колесами по гравию, аккуратно подъехал ко входу в Центральный парк и остановился под огромной аркой, густо оплетенной цветущей глицинией. Светло-сиреневые небольшие бутоны каскадом стекали по тонким ветвям, образуя тяжелые грозди, свисающие с металлической конструкции, ломая ее точные линии, и образуя невесомое облако совсем низко над землей. Нежные лепестки, легко срываемые даже едва ощутимыми порывами ветра, кружились в хаотичном танце, стремительно опускаясь на землю и покрывая ее дивным ковром. Несколько лепестков проскользили по лобовому стеклу автомобиля, не оставляя следов и бесшумно оседая на глянцевом покрытии, привлекая внимание водителя, но не пассажира, расположившегося на заднем сидении. Буквально прилипнув к тонированному стеклу и замерев от восторга, он, едва дыша, смотрел на кованые ворота, отгораживающие парк от суетливого города. Взгляд серых глаз скользил по витиеватой резьбе, в которую были вплетены маленькие лампочки, крепящиеся на длинных проводах. Весело мигая в сгустившемся сумраке, загораясь и гаснув с некой периодичностью, они складывались в два слова: «Happy Birthday».
Сердце парня бешено забилось, кровь ударила в голову, разливаясь на щеках румянцем, чуть хрипловатый выдох вырвался изо рта, оседая на стекле легким туманом. Несколько раз моргнув для того чтобы убедиться, что все же это не мираж, блондин расплылся в довольной улыбке. Друзья подготовили чудесный, а главное, неожиданный подарок к его девятнадцатилетию. Но где же сами друзья с бутылкой шампанского и громкими поздравлениями?! Как будто в ответ на этот вопрос, с левой стороны от ворот, появился силуэт невысокой коренастой фигуры, быстро приближающийся к их автомобилю. Только спустя несколько секунд юноша узнал в ней своего друга и клавишника их группы - Ромео. Взгляд, в котором читалось неподдельное удивление, скользнул по классической одежде, совсем не свойственной привычному стилю парня. Брюнет быстрым шагом преодолел последние разделяющие их метры и уверенно распахнул заднюю дверь, заставив Шина, прилипшего к стеклу, отшатнуться. Выпрямившись, Ромео галантно подал руку, предлагая свою помощь. Высветленная бровь парня взметнулась вверх в немом вопросе. Но решительность в глазах друга и отсутствие даже намека на насмешку, заставили его принять предложенную помощь и покинуть салон автомобиля.
- Ромео, что…
Но брюнет прервал его, приложив палец к губам и тихо шепнув:
- Увидишь.
Шин растеряно замолчал, раздираемый на части неизвестностью и загадочностью происходящего. Уверившись, что блондин не станет больше расспрашивать, Ромео развернулся и направился в обратную сторону, поманив друга за собой. Тот, лишь тяжело вздохнув, ведомый своим любопытством, пошел следом, буквально пожирая взглядом приближающуюся надпись. Сквозь завесу мигающих лампочек стал проглядываться парк, с вековыми деревьями, грозно нависшими над аллеями и тропинками, закрывая своими пышными кронами звездное небо.
Наконец, ворота оказались в непосредственной близости от восхищенного именинника. Ощущалась теплая волна от этих перемигивающихся световых точек, освещающих восторженное лицо. Еще шаг и ворота остались позади, а перед глазами, перекрывая весь ландшафт парка, выросла большая белая карета. Блондин резко остановился, делая судорожный вздох и оглядывая это чудо, непонятно как оказавшееся здесь. В серых глазах в этот момент отражалась гамма чувств: от детского восторга до неподдельного удивления и даже испуга. Все те же лампочки отражались размытым мерцанием на глянцевом покрытии, яркими всполохами сверкая на позолоченных деталях. Огромные колеса с тонкими спицами, придавали ей некую воздушность и легкость. В упряжке нетерпеливо били копытами две белоснежные лошади, постоянно вскидывая морды и разрезая вечерний сумрак всполохами густых грив, цвета первого снега. Общая светлая тональность, выделяла карету и лошадей на фоне неосвещенного и поэтому мрачноватого парка. Казалось, что они даже сверкают таинственным светом на таком контрастном поле. Единственное, что выделялось на этой безупречной белоснежной картинке, это человек, занимающий место кучера. В какой-то момент он повернулся и…Ю?! Гитарист весело подмигнул ошарашенному блондину из-под своей длинной челки. Уверенным движением он закатал рукава черной рубахи и взял в руки вожжи. Обогнув стоящего как истукан Шина, Ромео распахнул перед ним золоченую дверцу кареты. Несколько секунд соображения, и Шин немного неуклюже забрался в столь необычное средство передвижения. Неуверенно расположившись на белой, обтягивающей мягкое сиденье коже, он вцепился длинными пальцами в низкий бортик и перевел растерянный взгляд с Ромео на Ю, ожидая, что будет дальше с замершим дыханием.
Неуловимое движение гитариста, и лошади медленно тронулись с места, увлекая карету вдоль по темной брусчатке. Шин, оправившийся от первого шока, с неугасающим восторгом осматривал преобразившийся ландшафт столь привычного парка, окрасившегося сегодня в иные тона. Вдоль ухоженной дорожки, по которой медленно продвигалась их процессия, располагались небольшие фонарики мягким, слегка приглушенным светом озаряя путь, как взлетную полосу аэропорта, едва доставая до стволов ближестоящих деревьев и отбрасывая на них причудливые тени. Юноша заворожено следил за подрагивающими границами светотени, легкий ветерок играл платиновыми прядями, сдувая на глаза длинную челку, ломая цельную картинку раскинувшегося пейзажа. Скользя по тонким губам, он срывал улыбку.
- Ю, - Шин нарушил звенящую тишину, не теряя надежду, что хотя бы гитарист объяснит, что происходит.
Не отрывая взгляда от убегающей вперед дорожки, брюнет лишь промолвил:
- С Днем Рождения, Шин. И не спрашивай ни о чем.
Стало ясно, что задавать вопросы бесполезно. Парень лишь вздохнул, решив просто положиться на своих лучших друзей. Внезапно чуткий слух ударника уловил приятную мелодию, доносившуюся, казалось, отовсюду. Эхо усиливало ее, а ветер подхватывал и разносил едва различимые отголоски в самые отдаленные уголки парка. Медленная симфония была какой-то тягучей и манящей, как хор лесных нимф, зазывающих в свой неизведанный мир. Отгоняя все мысли, она заставляла тонуть в себе, как будто погружаешься в теплый источник, и вода ласково прикасается к твоей коже, успокаивая тихим шелестом родника.
Музыка становилась слышнее, видимо они приближались к месту образования этой мелодии. Юноша устремил внимательный взгляд вперед, заметив маячивший огонек, где-то в стороне от главной аллеи. Лошади, понукаемые его другом, остановились. Карету чуть дернуло назад, и она замерла. Музыка, больше не перебиваемая цокотом копыт, усилилась, завладевая мыслями и сердцем. Разрываемый на части от желания узнать, кто же автор этой потрясающей мелодии, Шин уже собирался разорвать волшебное оцепенение и спросить у Ю. Но его отвлекло движение сбоку. На единственной освещенной, так же как и главная аллея, тропинке, уходящей вглубь парка, показался Ромео, вызвав новую волну удивления. Преодолев разделяющее их расстояние, он все так же молча распахнул дверцу, снова предлагая свою руку. Шин, опершись на нее, спустился на дорожку.
Они устремились по тропинке, выложенной красной кирпичом и освещенную все тем же приглушенным светом. Царящую почти волшебную атмосферу загадочности, наполняла невиданная мелодия, обволакивая сердце спокойствием и даря ощущение нереальности происходящего.
Витиеватая дорожка прервалась небольшим деревянным мостиком с резными перилами, брошенным через неглубокий пруд. На поверхности темной воды расплывались яркими пятнами фонарики. Шаги по брусьям отдавались легким эхом, вплетающимся в магию мелодии, а по водной глади разбегалась легкая рябь, разбивая и без того размытое изображение. Прерванная дорожка продолжила красной лентой виться меж редкими деревьями, прорезаясь через зеленую полянку. Впереди замаячила высокая изгородь, вдоль которой пролегал их путь. Низкие ветки чайной розы колючими щупальцами распластались по кирпичной покрытию, усложняя дорогу тем, что приходилось переступать через них. Нежно-розовые бутоны, массово облепившие кусты и скрывающие враждебные колючки, скользили по обнаженной коже рук. Воздух наполнял приятный аромат цветения, вплетаясь в непрекращающуюся музыку. Тропинка вильнула в сторону, пробегая под невысокой аркой и скрываясь за тянущейся изгородью. Они последовали за ней. Все внутри сжалось от предвкушения чего-то особенного. Дыхание перехватило. Еще шаг и перед их взорами раскинулась небольшая полянка, скрытая от посторонних глаз. Ковер из сочной изумрудной травы расстилался перед глазами, прерываясь хаотично расставленными уже знакомыми фонариками, разбрасывающими брызги света на драгоценную зелень, переливающуюся, как ограненный бриллиант. Но не это манило и притягивало. Безотрывный взгляд блондина был прикован к огромному белому роялю, стоящему прям посреди поляны. Вот он - источник неземной мелодии. Шин пробежался глазами по золоченной надписи "cawai", тянувшейся по белоснежному полированному боку. Автор этого волшебного мотива, так покорившего драммера, сидел спиной к гостям, скользя по клавишам и подаваясь к инструменту всем телом. Для именинника стало открытием, что Киро так чудесно умеет играть на рояле. Его длинные пальцы завораживающе пробегали по бело-черному полю, выхватывая нужные ноты и даря то самое звучание, которое безраздельно завладело юным разумом.
Не в силах оторваться от этого действа, Шин буквально пожирал взглядом каждое движение рук басиста, упиваясь текущей, как мощный поток, мелодией. Идиллию прервало деликатное покашливание Ромео, который, оказывается, все еще находился рядом и внимательно наблюдал за реакцией друга. Нехотя блондин оторвал затуманенный взгляд от играющего Киро и перевел его на брюнета. Тот, без лишних слов, кивнул куда-то за спину парня, привлекая внимание именинника к чему-то еще. Повинуясь, Шин повернул голову в указанном направлении.
Оказывается, дорожка, на которой они продолжали стоять, не обрывалась у начала поляны, а протекала вдоль внутренней стороны изгороди, разбиваясь о, незамеченную ранее, беседку. Густо оплетенная все той же чайной розой и буквально усыпанная бледными, почти светящимися в темноте цветами, она мерцала таинственным блеском на фоне вечернего пейзажа. Немногочисленные свечи, рассыпанные по периметру незатейливого сооружения, яркими бликами отражались в столовых приборах и хрустальных бокалах, стоящих на небольшом кованом столике, застеленном белоснежной скатертью. Но Шин безотрывно глядел на фигуру, стоящую боком к нему, затянутую во фрак и классические брюки. Молодой человек, будто не замечая пришедших гостей, впился взглядом в хрупкую фигуру басиста. Голубые глаза, невидящим взором, наблюдали за игрой, наслаждаясь разливающейся мелодией, наполняющей это поляну, как чашу. Он выглядел задумчивым, погруженным в свои мысли.
- Иди… - тихий шепот Ромео у самого уха. По телу прошлась дрожь. Сердце, казалось, замерло, затаив дыхание. Все мысли моментально улетучились. В голове набатом звучало лишь одно имя: «Страйфи». Неуверенный шаг на эту узкую тропинку, ведущую его к судьбе, к любимому человеку. Неожиданно эта самая судьба, имеющая вполне реальные очертания солиста их группы, вздрогнула и повернула голову по направлению к Шину. Что-то внутри у блондина оборвалось и с победным воплем ухнуло вниз. Тонкие губы Джека тронула легкая улыбка при виде приближающегося именинника. Их взгляды встретились, проникая друг в друга, забираясь в душу и разливая там невероятное тепло и ощущение полета. Шин, не глядя под ноги, преодолел несколько ступеней, подходя вплотную к парню и с головой окунаясь в океан нежности, ленивыми волнами плескающийся в голубых глазах. Остановившись в считанных миллиметрах от столь манящих глянцевым блеском губ, блондин ощутил на своей, неожиданно ставшей слишком чувствительной, коже теплое дыхание. Молчание, пронзаемое лишь стрелами музыки, призрачным ореолом окружило их, разливая бережное спокойствие.
Ничего уже не замечая вокруг себя, они наслаждались присутствием друг друга. Не было в голубых глазах обычной насмешки, притворства, какого-то вызова обществу. Только безграничная любовь, которая сбивала с ног, накрывала с головой, не давая возможности просто вздохнуть. Да и не хотелось этого делать. Хотелось отдаваться полностью, тонуть в этом бездонном океане, постигая новые глубины. Знать Страйфи лучше, чем все остальные. И открывать свои тайны, желания, мечты, зная, что он оценит, поймет, поддержит.
Они заговорили одновременно, перебив друг друга, и тут же синхронно замолчали, улыбаясь. Страйфи, проскользив пальцами по белой рубашке, чувствуя жар тела и биение сердца, разрядами отдающееся в его тело, тихо прошептал:
- С Днем Рождения, Шин…
- Я думал вы забыли, - голос легким шелестом коснулся ушей Джека, вызвав удивление.
- Как я мог?
Шин лишь смущенно улыбнулся, коря себя за то, что действительно посмел пропустить в свое сознание мысль, что друзья могли забыть о его празднике, ведь он не видел их с самого утра и на протяжении всего дня не получил ни одной весточки!
Страйфи, чуть качнувшись, оторвался от Шина и медленно отошел назад. Легко подхватив со столика два высоких бокала, он протянул один блондину. Хрусталь искрился и переливался в неверном свете расставленных повсюду свечей. Легкий чистый звон и Джек подмигнул имениннику, поднимая фужер в его честь и делая небольшой глоток. Шин последовал его примеру.
- Садись, - Страйфи повел рукой в сторону стульев.
- А как же остальные? – неуверенно спросил юноша, усаживаясь напротив любимого парня.
- Они присоединятся позже, - слегка пожал плечами Джек, разворачивая белоснежную салфетку.
Уверенным движением он поднял несколько крышек, накрывающих тарелки и отложил их в сторону. Все это время Шин не испытывал чувство голода. Но искусно приготовленные блюда, вызывала неудержимое желание их попробовать. Их совместный ужин проходил в непринужденной беседе. Свечи озаряли их довольные лица. Глаза в глаза и нет сил оторваться друг от друга. Не сходящая с губ блондина улыбка. Манящий и зачаровывающий своей откровенностью взгляд Страйфи, его спокойный голос, как колыбель под непрекращающуюся мелодию. Пальцы Джека накрывают широкую ладонь Шина, бездумно рисуя на тыльной стороне замысловатые узоры. Разговор ни о чем и в то же время обо всем. С головой окунаясь в многочисленные приятные воспоминания. Буквально купаясь в непрекращающихся признаниях в любви. Иногда наслаждаясь повисшим молчанием. Ведь им не нужны слова, они понимают друг друга и без них.
Время летит незаметно. Их тела окутывает ночь, несмело касаясь горячей кожи, пристально заглядывая в блестящие глаза, ища признаки притворства, но с разочарованием разбиваясь о невидимую стену преданного обожания. Легкий туман стелется по изумрудной траве, размывая четкое освещение, не решаясь близко подползти к беседке. И двум людям очень хорошо вдвоем, но все же есть еще и друзья. А у них с Джеком впереди еще вся жизнь…
- Позови парней, - едва слышно шепчет Шин.
Страйфи понимающе кивает и ловит взгляд находящегося неподалеку Ромео. И через несколько минут группа уже в сборе, шумно рассаживаясь и нарушая их тихую идиллию, они поздравляют друга с Днем Рождения, шутят и заваливают пожеланиями. Повисшую тишину нарушает дружный звон бокалов и торжествующие возгласы. Беседа становится совсем иной. Из спокойной и умиротворяющей она становится динамичной и веселой, подпитываясь смехом.
В такие моменты сердце наполняется невероятным теплом, расширяется, грозясь прорваться сквозь ребра и вырваться наружу. Непередаваемое счастье, что есть настоящие друзья. И вот сейчас они все здесь и радуются все вместе. Никто не следит за течением времени и за тем, что ночь уже вступила в свои права и становится холодно. Периодически зябко поеживаясь, друзья продолжают упорно сидеть на своих местах. Каждый из них понимает, что такие моменты случаются очень редко. Пусть они рядом постоянно, но действительно расслабиться, забыть о проблемах и невзгодах, отмахнуться от ответственности, получается крайне редко. И каждый ценит эти драгоценные минуты.
Сверкая как лучик весеннего солнца, Шин продолжает быть в центре внимания. Уже и не сосчитать, сколько ему нажелали, но он запомнит каждое их них. Он никогда не забудет этого дня рождения. Яркими обрывками оно будет всплывать в его памяти, как один из лучших дней его жизни! Как самые драгоценные минуты, проведенные рядом с лучшими друзьями и любимым человеком. Эти воспоминая он сложит в памяти как книгу, на обложке которой будут все те же ворота, оплетенные маленькими лампочками, складывающимися в слова, которые будут произноситься тихим голосом Страйфи: «С Днем Рождения, Шин»